Голова заболела к середине прогулки. Ухмыляюсь и познаю справедливую расплату за годы беззаботности и неведения, за глупую детскую гордость, надменную радость от ощущения себя «не такой как все», «другой». За «у меня никогда не болит голова», за каждое неосторожнейшее «я никогда не...», за каждое сделанное утверждение и данное обещание.

Может, поганая погода? На самом деле нет. Погода для вечерних прогулок сегодня подходящая — небольшой минус и снег, чем я и воспользовалась. Гуляя вот так, в тёмное время суток, кого только ни встретишь. Необязательно, кстати, бродить ночью. Требуется лишь темнота, чтобы лица людей стали не очень хорошо различимы. Сощуришься (или если снег всё равно сыпет в глаза, то не надо, сейчас он стратегически важный союзник) и один за другим отбрасываешь, вычёркиваешь куски объективной реальности. Выпрашиваешь, выторговываешь: «Можно я буду простой, плохой, любой, только пусть вот этого не будет, можно? И вот этого. Пожалуйста».

Идёшь, месишь ногами мокрый снег, и тут навстречу попадается знакомый (сосед, коллега бывший, родственник, в общем — у кого по кому болит). Да, и всё бы хорошо, вот только ты точно знаешь, что человек этот уже год (или больше) как не_живой. Ты знаешь. Хорошо, знай. А он идёт себе бодро мимо или навстречу, у него новая жизнь. Выглядит, пожалуй, ещё и получше, чем в былые времена. Ему-то что до того, что ты там точно знаешь? Сопровождают его какие-то весьма впечатляющие чужаки, внушительные, незнакомые — новые его близкие. Удивляешься, почему не узнаёт? Вот же она — я! Под фонарём, под снегом, как в мудовой мелодраме. Но заново рождённые ничего не помнят. Ни себя прежних, ни того, что уже распрекрасненько умирали, ни того, в ком.

У самого дома я встретила Татьяну Александровну, она совсем не хромала и шла по снегу легко-легко. Нет, никаких галлюцинаций, просто я хочу, чтобы многое было иначе, вот и хожу в сумерки, посмотреть — как. Правда, очень увлекательно. Инвалиды живут полноценной жизнью, конченные алкаши преображаются в серьёзных солидных людей. У тех, кому сделал больно, очень счастливые лица. Ну а сам… Что — сам? Под фонарём, под снегом... Простой, плохой. Да не важно — любой.