Вчера у меня была очередная попытка «сделать что-то с этой комнатой». Ближе к ночи я ощутила нарастающую ярость, когда поняла, что просто переставляю вещи с места на место и ничегошеньки не меняется. Есть подозрение, что так не только с комнатой.

В целом, конечно, крохотные изменения есть. Швейная машинка теперь пристроена существенно удачнее, книги сложены компактнее, а решение раздать содержимое объёмной коробки с кухонной утварью давно пора было принять. Торжественно вручила сегодня чайник со свистком милой девушке. Нет у неё денег купить новый, а старый плюётся кипятком и в целом ведёт себя жёстко. Вот, что бывает, понимаете? Они с соседкой даже прозвали его «Сталиным». Девушка меня благодарила и повторяла, что эпоха Сталина у них на кухне, наконец, закончилась.

Да-да, это тот самый чайник, который мы с Л. выбирали в Максидоме, в котором кипятили воду на трёх съёмных квартирах и в одной родной... Я его сегодня хорошенечко отчистила от жира и накипи и отдала. Потому что больше не могу плакать по тому, что безвозвратно ушло.

Завтра у меня заберут ещё партию вещей. На сегодняшний день мне непонятно, как я могла думать, что когда-то смогу снова всем этим пользоваться? Конечно, есть немало вещей из той моей жизни, с которыми не связано особо трепетных воспоминаний, и тут нет вопросов. Я либо ими уже сейчас пользуюсь, либо со спокойной душой отдала (если объективно не нужны).

По правде говоря, все эти «трепетные» коробки с воспоминаниями доставили мне немало неприятных часов. Сколько раз было — пытаешься найти что-то нужное вроде гофрирующей насадки на утюг для волос, а напарываешься на подарки или на что-то другое, очень больное. И давай плакать над коробочками, как в попу ужаленный серенький ослик. И горе, главное, какое-то неубывающее. Поплакала, запаковала коробочку и «до новых встреч».

Иногда я думала о том, что не надо было ничего забирать с последней квартиры, где мне «любезно» всё оставили. Сколько раз я со злостью и досадой думала, почему я одна разгребаю осколки нашей общей жизни? Распродаю мебель, возвращаюсь вечерами в пустую квартиру, где так страшно. Варю глинтвейн, пью вечерами и перед работой, чтобы притупить боль и ужас. Ведь можно было уйти первой. С чемоданчиком. Потом опомниться и забрать ещё кое-что, но только нужное.

И всё же нет. Сейчас я вспоминаю, как вцепилась тогда в свои кастрюльки, чайничек, статуэточки, вцепилась так крепко, как будто у меня в тот момент можно было ещё хоть что-то отобрать. Держалась как бы по инерции, не понимая, что обнимаю мёртвое. Сейчас я отдаю вещи и что-то оживает. Очень правильно то, что они не оказались позапрошлым летом на помойке, сваленные в одну кучу. Отпустить с добрым чувством, спокойно, дать вещам новую жизнь для меня так же важно как не зачёркивать своё прошлое.