Шла я смурная, голова мутная, каждый взгляд по сторонам вызывает воспоминания. Для меня здесь куда ни глянь — зацепочки. Ощущения как от прогулки по пыльному чердаку в тяжёлой шубе. Шубу на ходу ест моль, вокруг летают те, кто питается молью, а рядом — те, кто непрочь отведать тех, кто питается молью. И так далее, и так далее.

Вот автобусы, кольцо, я всё ещё помню, в какие не садиться, потому что не едут мимо дома, а у каких маршрут интереснее. Вот продают клубнику. Сразу вспоминаю, как уже после увольнения, дорабатывая 3 недели, купила очень неудачную черешню и ошиблась автобусом. Сложив эти два факта, я весь вечер раздумывала над важностью осознанного выбора и сама себе давала наставления — нечего хвататься за первое попавшееся, нечего. Тогда мысли крутились вокруг неудачного романчика (его и романом назвать как-то неудобно), однако идея оказалась на порядок важнее романчиков и распространяется по сей день куда шире.

Прогулявшись по памятному месту, я искренне поразилась тому, до какой степени оно на самом деле никакое, ничем не окрашенное. Раньше во мне всё время бурлили чувства. Когда спешила мимо овощных ларьков на работу, перебегала трамвайные пути и старалась не навернуться в каблучной обуви. Удивлялась, как мерзко несёт от биотуалета, и тут же так нелогично хотела клубники или булочек из мобильной пекарни. Когда мёрзла на автобусной остановке (сколько мыслей там передумано), иногда не одна, если провожали. Именно с этой остановки уйдёт автобус, в котором мой взгляд случайно упадёт в чужую книгу с рассказом Драгунского «Ничего изменить нельзя». Автобус тут же превратится во что-то потустороннее, на ум придёт один из любимых рассказов Кортасара с аналогичным названием («Автобус»), из открытого окна запахнет поздним городским летом, и я почувствую, что жизнь продолжается.

Где-то здесь мы с А. ходили в мебельный центр смотреть столы для офиса. Была зима, очень холодно, он приглашал мою ладошку к себе в карман, а я не соглашалась и молча семенила с ним рядом, окружённая никому не видимым облаком солнечной пыли. Да, и именно на выходе из метро Старая деревня мы последний раз встретились с Д., который бывший коллега, не мой. Он не успел докурить сигарету и, когда обнимал меня, чуть не потушил её о мои волосы. До сих пор эта мерзкая маленькая подробность не идёт из головы. Я не только не обижаюсь на него за то, как он бросил меня в то лето, даже благодарна. Обижаюсь за тот эпизод с волосами и сигаретой. Впрочем, не он так ко мне отнёсся. Я так к себе отнеслась. Здесь же я впервые шла на работу без кольца. Не помню, как и с какими мыслями. Об этом совсем ничего не помню. Как будто аккуратно вырезали из памяти самое больное, заменив на страданьица по мелким поводам, любовям, романчикам. От отсуствия воспоминаний делается не по себе.

В метро, по пути на Старую деревню, думала, кому из девочек напишу — Полине или Ане-большой. Обе они мои бывшие коллеги по хостингу. Думала, кого больше хочу увидеть, с кем пообедать. Не написала ни одной. Не ожидала, что на меня так повлияет это место. Подходя к метро, поймала себя на мысли: сейчас, главное, не отвлечься ни на что и не обнаружить себя, переходящей дорогу к Гулливеру. Не оказаться втянутой в старый маршрут, по инерции. Почему-то особенно страшным казалось перейти дорогу к Гулливеру. Знаете, нет, это не какой-то параноидальный страх или иррациональный ужас. Есть вещи, которых хочется избежать. Есть места, самые обычные, безопасные, куда нет никакого желания возвращаться. Возможно, дело в перенасыщенности воспоминаниями. И мне кажется, что если я перейду дорогу, могу случайно повторно оказаться в том страшнейшем и плодотворнейшем периоде своей жизни.